Feride
Призыватель демонов
- Сообщения
- 2 600
- Пол
- Женщина
Когда в 1411 году в Пскове началась эпидемия чумы, по обвинению в напущении болезни были сожжены 12 женщин.
В 1446 году князь Иван Можайский всенародно сжёг вместе с женой боярина Андрея Дмитриевича – за волшебство.
Наиболее рьяно боролся с ведьмами и колдунами царь Иоанн Грозный. Он всерьёз считал, что недруги трёх его жён извели чародейством и самого его пытались отправить на тот свет, а потому лютовал, когда подозревал кого-то в колдовстве. По его приказу был схвачен новгородский архиепископ Леонид и обвинён в колдовстве. Вместе с архиепископом были арестованы 15 жёнок-ведуний, которых подвергли лютой казни – их четвертовали и сожгли. В сговоре с «бабами шепчущими» обвинил Иоанн Грозный и князя Воротынского.
Любопытно, что бабка Иоанна Грозного, княгиня Анна Глинская сама имела репутацию колдуньи. Слухам способствовало то обстоятельство, что род Глинских происходил от татарского мурзы Лексада. Про Анну говорили, что она вынимала сердца из мёртвых и клала их в воду, которой потом кропила московские улицы. Поэтому, когда 1547 году в Москве случился страшный пожар, уничтоживший за несколько часов центр города, включая Кремль и Гостиный двор, виновниками бедствия народ посчитал Глинских. Имение Глинских было разграблено, прислуга и дети перебиты, а Юрия Глинского толпа убила в Успенском соборе, где он искал убежища.
В период правления царя Алексея Михайловича в 1638 году большой общественный резонанс вызвало дело замоскворецких ведьм. Оказалось, что нечистая сила не прячется по глухим лесам, а подбирается к самим царским покоям.
Одна царская золотошвейка, разругавшись с подругой Настасьей, громогласно объявила, что та – ведьма, сыплющая пепел на государев след. Добрые люди донесли об этом куда надо, и вскоре подруга золотошвейки оказалась в пыточной камере. Поскольку выяснилось, что мужем Настасьи является иностранный подданный литовец Янко Павлов, то делу попытались придать политический аспект. Настасью обвинили, что она по заказу польского и литовского короля наводит порчу на русских государя и государыню. Но и будучи вздёрнутой на дыбе, Настасья продолжала твердить, что злого умысла в её действиях не было. А пепел на царский след она сыпала «не для лихова дела, а для того как тот пепел государь или государыня царица перейдут, а чьё в те поры будет челобитье, и то дело и сделается».
Может быть, Настасье поверили и отпустили бы её с миром, но, на её несчастье, на царскую семью напал мор. В 1639 году скончался от болезни пятилетний царевич Иван Михайлович, а вслед за ним новорождённый наследник Василий Михайлович. Мало кто сомневался, что цепь смертей вызвала порча, которую наслали замоскворецкие ведьмы. В результате жестоких пыток Настасья и её подруга Ульяна скончались в остроге. Ещё нескольких замоскворецких кумушек отправили в ссылку.
Получили известность несколько казней ведьм и колдунов при царе Алексее Михайловиче. Так была сожжена в срубе по обвинению в чародействе старица Олена. Она сама призналась, что чародейскими бумагами да травами портила людей и некоторых учила ведовству.
Такой же казни в 1647 году были подвергнуты Агафья и её учитель в колдовском деле Терешка Ивлев, которые обвинялись в том, что с помощью заклинаний и «нити мёртвого человека с приговором» уморили до смерти нескольких крестьян.
При Фёдоре Иоанновиче сожгли колдуна, нагнавшего порчу на татарского царевича Мурют-Гирея.
В 1671 году князь Долгорукий сжёг в срубе старуху, обвинённую в колдовстве.
В Астрахани в 1672 году был сожжён Корнило Семёнов – у него нашли заговоры.
Русский царь Фёдор Алексеевич умер в 20-летнем возрасте в 1682 году. Народная молва тут же приписала вину в его смерти боярам Нарышкиным, которые якобы извели царя с помощью магии колдунов из Немецкой слободы, среди которых главным посчитали лекаря Даниила ван Гадена.
Не на шутку разошедшиеся стрельцы ворвались в Кремль. Колдуна Даниила ван Гадена они не нашли, но отвели душу тем, что сбросили с крыльца на копья другого иноземного лекаря – Гутменша. За Ван Гадена попыталась было заступиться царевна Софья, но её слова не возымели действия. Стрельцы в доме ван Гадена нашли змеиные кожи и заспиртованное многоногое животное, явно колдовского происхождения, поэтому сомнений в том, что он водится с нечистой силой, у них не было. Так заспиртованный осьминог стал главным доказательством вины лекаря в смерти царя. Стрельцы жестоко избили Ван Гадена, а потом порубили на куски.
Говорят, что начальник стрелецкого приказа окольничий Фёдор Шакловитый подсылал в Преображенское чернокнижницу, чтобы извести Петра I. Что стало с чернокнижицей, неизвестно. Зато известно, что на Болотной площади был прилюдно сожжён в срубе Дорофейка Прокофьев с помощниками «за их воровство и на их государское здоровье за злой волшебный и богоотменный умысел». Прокофьева в 1869 году нанял царский стольник Андрей Безобразов, чтобы тот волшебством внушил государю не посылать его воеводою на Терек. Причём нанял довольно задёшево: за рубль денег, четверть ржаной муки, пол-осьмины муки пшеничной, осьмину гороха, пол-осьмины крупы, полтуши мяса и полведра вина. Ох, икнулось же это вино с закуской волхву и его подельникам, когда они горели в срубе. Не избежал казни и стольник Безобразов.
Вообще-то Прокофьев был «народным целителем». На допросах в Приказе розыскных дел он сказал, что зубную болезнь лечит, ломоту уговаривает и кровь заговаривает. А научил его этому ремеслу нижегородский коновал Фёдор Бобылёв. Правда, Дорофейка признал, что действительно сделал и пустил по ветру заговор на царя Петра Алексеевича, чтобы тот к Безобразову был поласковее.
К середине XVIII века правосудие по отношению к колдунам стало либеральнее. Возможно, последним приговорённым к смерти колдуном стал крестьянин из Сольвычегодского уезда Андрей Козицын, который на следствии без применения пыток поведал, что на Пасху 1752 года вступил в союз с сатанинскими силами, отрёкся от Бога и православной веры и получил в личное подчинение бесов, старшего из которых звали Ерохтой. Этих бесов он напускал с порчами на своих односельчан.
На основании этого признания Козицына приговорили к сожжению в срубе. В январе 1763 года приговор был направлен на утверждение в Архангельскую губернскую канцелярию. Однако там приговор не утвердили, сославшись на сенатские указы, которые предписывали заменять казни телесными наказаниями. В результате продавшегося дьяволу Козицына наказали 40 ударами кнутом, вырвали ему ноздри и отправили на нерчинскую каторгу.
В XIX веке наказания колдунам и ведьмам стали ограничиваться поркой. Михаил Чукарев из города Пинега Архангельской губернии по навету сестры Афимьи Лобановой был в 1815 году осуждён к 35 ударам кнутом и церковному покаянию. «Состав преступления» в данном случае заключался в том, что он якобы напустил на эту женщину порчу, заставив её икать.
Олег Логинов
Продолжаю эту печальную тему. Так, в «Новом времени» (1895. № 7036) рассказывается о следующем факте народной расправы с колдуньей, имевшем место 25 сентября 1895 года в Москве в самом центре города — на Никольской улице:
«Одна из наиболее чтимых московских святынь — часовня Святого Пантелеймона на Никольской. В ней и около нее всегда толпа. По ночам часовня заперта, но ранним утром, далеко до рассвета, в ней служится молебен; затем чудотворная икона вывозится в город для служения молебнов в частных домах. Тогда в часовню собирается особенно много народа — все больше мещан и крестьян. Так было и в ночь 25 сентября. Часовня еще не была отперта, а около нее уже толпилось человек триста. Между ними находились крестьянский мальчик Василий Алексеев и какая-то простая женщина, одержимая припадками — не то истерического, не то эпилептического свойства. Возле этой пары стояла крестьянка Наталья Новикова; она разговорилась с мальчиком и подарила ему яблоко… Мальчик куснул яблоко, и надо же быть такому несчастью, чтобы как раз вслед за тем с ним сделался истерический припадок. На крик Алексеева прибежал с ближайшего поста городовой и отвез больного в приемный покой. Толпа, конечно, всполошилась:
— Отчего был крик? В чем дело?
Наталья Новикова и женщина, сопровождавшая Алексеева, вероятно, успели тем временем повздорить, потому что вторая из них принялась объяснять народу происшедший случай таким ехидным образом:
— Мальчика испортила вот эта баба. Дала ему яблока, а яблоко-то было наговорное. Едва он закусил яблоко — как закричит! и почал выкликать…
Суеверная сплетка быстро обошла толпу и подчинила ее себе. На Новикову глядят со страхом и ненавистью. Слышны голоса:
— Ведьма!
— Мальца заколдовала!
— Пришибить — и греха не будет…
На Новикову начинают нажимать; она струсила и решила лучше уйти подальше от греха: народ — зверь, с ним не сговоришь. Пока она пробиралась к Проломным воротам, толпа рычала, но не кусалась; со всех сторон ругательства, отовсюду свирепые взгляды, но ни у кого не хватает мужества перейти от угроз к действию… В это время кто-то громко и отчаянно крикнул:
— Братцы… бей колдунью!
И в ту же минуту Новикова была сбита с ног и десятки рук принялись молотить по ней кулаками… Молотили с яростью, слепо, не жалея, насмерть… И, не случись на Никольской в ту пору опозднившегося прохожего, чиновника Л. Б. Неймана, Новиковой не подняться бы живой из-под града ударов. Господин Нейман бросился в толпу:
— Что вы делаете?! С ума сошли?!
— Бей колдунью!
— Этот — что тут еще?!
— Вишь, заступается…
— Заступается? Видно, сам из таких… бей и его!
— Уйди, барин! Не место тебе здесь… Наше дело, не господское…
— Бей! бей! бей!..
Господин Нейман, обороняясь, как мог, протискался, однако, к Китайскому проезду, где подоспел к нему городовой, чтобы принять полуживую Новикову: она оказалась страшно обезображенной, защитника ее тоже, выражаясь московским жаргоном, отделали под орех…
И над сценой этой средневековой расправы ярко сиял электрический фонарь великолепной аптеки Феррейна, и повезли изувеченную Новикову в больницу мимо великолепного Политехнического музея, в аудитории которого еженедельно возвещается почтеннейшей публике то о новом способе управлять воздухоплаванием, то о таинствах гипнотизма, то о последних чудесах эдисоновой электротехники. И когда привезли Новикову в больницу, то, вероятно, по телефону, этому чудесному изобретению конца XIX века, дали знать в дом обер-полицмейстера, что вот-де в приемном покое такого-то полицейского дома лежит женщина, избитая в конце века XIX по всем правилам начала века XVI…
