- Рассказ «Вкус жареной курицы" — многослойное произведение, соединяющее личные драмы героев с масштабными событиями
--------------------------------------------------------
ВКУС ЖАРЕНОЙ КУРИЦЫ.
Документальный рассказ с элементами художественного оформления.
…..
Мы разговариваем по телефону, с моей хорошей знакомой, Наташкой. Она рассказывает о своей бытовой проблеме, от которой заранее паниковала, — и вдруг понимает, что всё не так уж и страшно. Просто нужно держать себя в руках, быть на чеку. Голос Наташки звучит чуть веселее, напряжение и страх уходят. Она почти счастлива перспективой, решения своих вопросов. Но рассказ не об этом.
Я слушаю её, как бы в фоновом режиме: отвечая автоматически, не вникая в детали. В голове всплывают нею, мне, когда то рассказанные воспоминания, и я начинаю их систематизировать, чтобы понять, что тогда происходило, и как это было.
***
Вспышка прошлого. Лето 2014 года. Луганск.
Прошло уже почти 11 лет, а, кажется — будто это было вчера. Тогда, город жил в постоянном напряжении, словно под давлением невидимой силы. Взрывы становились всё чаще, грохот раздавался чуть ли не каждую минуту. Вылетали окна, рассыпались дома. Даже воздух — казалось, сжался в тугой комок боли и страха. Время растянулось, стало тягучим, как резина, а жизнь — оказалась короткой вспышкой, которая могла погаснуть в любой момент.
За окнами — взрывы, грохот, завывание мин. В воздухе витает запах пороха, гари и страха. Внутри — ощущение, что всё, что было раньше, исчезло, растворилось в этом бесконечном аду.
***
Телефонный звонок. Николай, муж Наташки, поднимает трубку и включает громкую связь.
— Папа, приезжайте ко мне! — голос средней дочери Николая, от первого брака. Ее напряженный, испуганный тембр , дрожит и она плачет. — У нас пересидите. Всё скоро кончится! Мы победим! Ты только береги себя!
…Полыхает Луганское лето 2014 года. Кромешный ад.
Николай смотрит на лицо Наташки — бледное, как будто не живое, со сжатыми посиневшими губами. Взгляд его — полон тревоги и безысходности.
— Поедем, — тихо говорит Наташка, едва шевеля губами, словно она сама не верит в свои слова.
…И снова взрыв! Николай бросается к роялю из красного дерева, который полыхает на фоне белоснежной стены, словно открытая рана. Его пальцы срываются с клавиш, и в экстазе он кричит: «Врешь! Нас не возьмешь!» — а смех его звучит дико и безумно.
Наташка осторожно приближается к мужу, обнимает его и шепчет что-то нежное на ухо. Постепенно Николай успокаивается, и вокруг них воцаряется неожиданная тишина. Она проникает в сердце, как горькая слеза женщины, обнимающей своего любимого, оставляя за собой лишь легкий шёпот чувств и надежд.
***
….Еще воспоминание. Но уже, как воспоминание в воспоминании. Так бывает, когда сон во сне. Было далеко , до войны, когда они встретились с Николаем. Были молодыми. Оба музыканты.
…Весна, сирень, весенняя гроза, музыка…разбушевавшаяся страсть вырвала их из реальности, отключила логику и бросила друг другу, навстречу. И уже было не важно, что у Наташки был жених. А Николай и вовсе, был женат. И еще, двое крошек, дочерей. Шальная весна их не пожалела, горячие сердца, способны были взорвать любую кардиограмму…
Святая и грешная любовь! Благословение для одних: проклятие для других. Но совладать с ней невозможно.
Всю жизнь Наташка считала себя виноватой. Но это все равно оставалось на втором плане.
А на первом он…ее любовь. Впрочем, где грань, между грехом и святостью?
Но некому было подсказать Наташке. Сирота. Детский дом. Затем любящая новая мама, которую Наташка потеряла рано. Может потому и…Наверное, вот так и сложилось.
***
- Наташка! – звучит голос Николая, вытаскивая ее из двойной пелены воспоминаний.
…За окном — очень близко, словно в одном мгновении, раздается мощный взрыв. Не первый. . Грохот сотрясает стены, и Николай обнимает Наташку, пытаясь защитить её от этого мира, который рушится.
— Мы едем, — произносит он твердо, — завтра.
Сутки в онемении ожидании, без надежды. — Коля, — шепчет Наташка, — вынем курицу из духовки, пусть остынет, чтобы не задохнулась по дороге. А пока… давай немного прогуляемся, попрощаемся… на всякий случай.
Только сейчас Николай замечает, что Наташка нанесла полный макияж — так называемую «боевую раскраску», словно готовилась к бою, как к последней битве.
— Ты как всегда! — грустно улыбается Николай. — Даже в туалет ходишь, накрашенная.
Время тянется медленно, как резиновая лента, и в нём — короткая, как вспышка, жизнь. Они идут недолго, не далеко. В их сердцах — одновременно отчаяние и глухое смирение: «Будь что будет». Чувства словно онемели, нервная дрожь пробирает до костей.
Перед глазами мелькают счастливые моменты их жизни — как кадры из прошлого, словно в замедленной съемке. Они оба думают: «Как было хорошо…» — и не могут закончить мысль. Внутри — ощущение, что всё это — лишь мгновение, которое ущло навсегда.
Они концентрируются, в точке «Здесь и Сейчас», чтобы запомнить этот момент. Потом возвращаются к реальности.
…Курица ещё горячая, и Николай спрашивает:
— На какое время, мы уходили? На 10-15 минут? А может, меньше?
***
…Это горький опыт: чтобы понять всю жизнь, нужно прожить её долгие годы, месяцы, А чтобы попрощаться — достаточно одного мгновения, как удара хлыста.
Наташка разбирает пакет, принесенный утром Николаем с запасами в дорогу. А сбоку доносится пряный запах жареной курицы — запах, который возвращает в прошлое, в те дни, когда всё казалось проще, когда было тепло и спокойно.
И здесь она замечает — в пакете бутылка коньяка. В этот момент руки у Николая дрогнули. Он отворачивается, прячет глаза, словно боясь показать свои чувства.
Наташка плачет. Слезы размывают косметику, она судорожно сжимает кулаки, пытаясь скрыть боль, превращая слёзы в размазанный, радужный поток.
Николай протягивает руку, словно пытаясь стереть или размазать её слёзы, и тихо спрашивает:
— Ну и как ты теперь?
***
…Бывает так: у человека болит душа, и она захлёбывается от молчаливого крика, рвется через глаза. Губы шутят, но внутри — горечь и ирония.
Наташка неосознанно тянется к курице, отломив тоненький кусочек крылышка.
***
— Наливай! — говорит она, — Мы никуда не едем! Мы - дома! Мы останемся с тобой вдвоём! — и в этот момент, Николай понимает, что она имела в виду. - А еще, нас быстрее найдет доченька! – дополняет ей в тон, Николай.
Это общая дочь Николая и Наташки, уже самая младшая.. Связь была очень плохая, и они потерялись с ней в этом мире…живы ли?
Он наливает в кружки коньяк, которые стояли рядом.
— Это то, что здесь.… — шепчет Наташка, — что ближе… — и отломив, куриный окорочок, она подает мужу и облизывает со своих пальцев теплый и душистый жир курицы.
И остаются они только вдвоём, в своём мире, — «На всё Воля Божия».
***
Голос Наташки вырывает меня из ее же воспоминаний похожих на пронзительно нестирающееся видео
— Любава! — третий раз повторяет Наташка. — Ты меня слышишь? Ты о чём думаешь?
— Составляю мысленно о тебе рассказ, — честно отвечаю ей, еще не понимая, что этот рассказ во мне уже родился. Возможно… вне времени.
— Обо мне? — Наташка озадачена. — Что можно обо мне сказать? Я просто… — она задумывается. — Просто Наташка. У меня даже высшего образования нет. Она смеется!.
- Да! Я помолчала. – он, так и называется:
«Просто… русская Наташка из Луганска» Впрочем, нет! – «Вкус жареной курицы»
Наташка, будто споткнувшись о какую то мысль, задумывается…
***
Просто… если бы я писала это в 2014 году, я бы задыхалась, глотая слова и фразы, не в силах их выразить, сформулировать. Но внешне была бы сдержанней и холодней. Моя жизнь, тогда тоже разрывалась на кусочки. А сейчас… понимаете?
А я…нет!
И всё, что нам осталось — это просто… быть. Просто — жить, просто — помнить.
Но… война еще не закончилась…она там, далеко. Но, по-прежнему, машет своим зловещим крылом.
. И мы молимся. Чтобы она совсем ушла. Навсегда. Мы все помним. И всегда будем помнить.
****.
Снова я слышу, щебечущий голос Наташки. Она что то, отвечает внуку,
***
Снова, проваливаюсь в туман Наташкиных воспоминаний. Они так наэлектризованы, что их невозможно из себя выдрать.
****
…Тишина. Как будто все оглохли! У Наташки расширяются глаза. На подоконнике кот. Он смотрит в квартиру через стекло.. Он смотрит прямо в Наташке в глаза!
Наташка пытается открыть окно. И отчаянно, громко, кричит: - Марс! Марсик, родной! Она протягивает руки! Она рвется к окну и пытается открыть его.
Николай, за спиной слышит истошный крик Наташки. Ему приходит мысль, что у Наташки, что то с психикой. Что она хочет выпрыгнуть в окно. Но не может его открыть. И что ей мерещится кот.
…В начале обстрела, кот гуляя во дворе, испугался и убежал, Его долго искали.
А она кричит, громко и пронзительно… Ее крик перебивает звуки взрывов. И кажется что ее голос ее, их. И мечется по квартире, как напуганная птица..
Николай замечает кота. Он осторожно, подходит к Наташке и старается отодрать ее от окна…. Вместе с самим котом, который за окном…
Вскоре… они стоят близко - очень близко друг к другу. И кормят кота. дух жареной курицы витает в воздухе, защищая их хрупкий мирок.
Где-то вдали, тише, но вновь – взрыв. Николай снова наливает коньяк себе и Наташке. Они втроем, с котом, в крепком объятии. И с их губ одновременно срывается - «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой…» В глазах нет страха и слез. Только решимость! В бой! Музыка – их оружие.
***
А я... снова, между слоями времени, размышляю: возможно, для каждого наступает час, когда само время призывает к действию. И тогда, даже самые мирные души – будь то джазовая исполнительница Наташка или композитор шансона Николай – в едином, неоспоримом порыве выплеснут свою душу в торжественном и героическом марше.
Их пример – живое воплощение истинной силы человеческого духа, способного преобразиться перед лицом вызова и откликнуться на зов времени, превращая искусство в оружие защиты.
****
… Потом, уже немало лет, после обстрелов, Наташка станет вдовой… уйдет Коля. И часто, поминая его, Наташка будет готовить большую жареную курицу, и аккуратно со слезами, разламывать и раздавать соседям по кусочку, чтобы помянули Николая…
И изо всех сил, Наташка будет, сдерживать слезы.
***
Голос Наташки уходит. И снова вспышка из самого ада 2014 года. И снова взрывы. – Пойдем на улицу, Коля!- Наташка бледная и сильно похудевшая.- Нам нельзя оставаться в закрытой квартире. Там нас может, кто увидит.
…Боже, как трудно идти? И куда мы идем? У Наташки подкашиваются ноги и в глазах темнеет. Она теряет сознание. У Николая нет сил, ее поднять…
Кто то, протягивает руку: - Вам плохо?
- Я…кушать хочу, еле слышно шепчет Наташка. Николаю помогают поднять ее. Приносят что то, из еды и воду.
- Будь ты, проклята, война!!!
***
Прошлое уходит, тает…
- Наташка, ты жива? Совсем невпопад кричу я.
- Еще как! Смеется Наташка. – внучок, заставляет меня доедать его кашу и обещает дать мне за это, половинку конфетки….
Внук у нее улыбчивый, любвеобильный, но характер свой проявляет, если что не по нём, сразу плачет. Он любит музыку и под нее танцует. А как же? Бабушка и дедушка музыканты.
Но как видим еще и задатки бизнеса есть. Жизнь продолжается!
Но война еще не ушла.
*****
Я теряю нить реальности…
Вспышка — и хронометр Вселенной сбивается с ритма. В застывшем мгновении — Наташка, королева джаза, и Николай, бард шансона, оказываются в центре временного разлома. Микрофон в их руках превращается в гранату, аккордеон — в автоматную очередь. Их музыка — не просто звуки, а боевой клич, разрывающий тишину надвигающейся катастрофы.
«Время зовёт!» — разносится в воздухе, и из горла Наташки вырывается не джазовая мелодия, а рев сирены, а Николай вместо привычных баллад бьёт в барабан тревоги.
Сквозь этот оглушительный набат, пробивается тихий шёпот будущего — полный горечи и надежды. Вдовья доля, жареная курица, слёзы, смешанные с пеплом — эхо ушедшего любимого. Но жизнь, проклятая и благословенная, цепляется за осколки памяти, прорастая внуком, танцующим под звуки давно отгремевшей войны.
И лишь слеза горькой доли беззвучно бьёт в колокола, рассыпаясь хрусталём по Вселенной — напоминание о том, что даже в хаосе есть место для памяти и надежды.
